Архитектурная премьера Мариинского театра

2 мая 2013 года состоялось официальное открытие нового здания Мариинского театра, совпавшее с 60-летием его художественного руководителя В.А.Гергиева

Строительство нового здания Мариинского театра всколыхнуло весь архитектурный Петербург и не только. Солидные специалисты ждали окончания работ и их результатов. Раньше времени и больше всех заволновались любители скандалов и желтая пресса. Не разбираясь в существе дела, позволяли себе грубые, порой публичные выпады по отношению к специалистам, совершившим колоссальную, высокопрофессиональную, очень трудную работу. А между тем в Северной столице появилось уникальное сооружение, по своей технологической оснащенности ставшее одним I из лучших театров Европы. Объект, достойный серьезного обсуждения.

Участок
В конце 1990-х годов, до основного конкурса, в Бюро Генерального плана Санкт-Петербурга Архитектурно-планировочной мастерской №1 (архитекторы Б.В. Николашенко и М.А. Терешенкова) была проделана большая аналитическая работа по выбору места и вариантов его использования. Кроме того, на предпроектной стадии работал коллектив под руководством О.С. Романова. Необычный вариант предлагал тогда архитектор Эрик Оуэн Мосс из США. Для нового здания Мариинского театра был выбран, по всей видимости, единственно возможный и логичный участок рядом с историческим зданием театра, отделенный от него мелким, но судоходным для туристов Крюковым каналом. Размещение театра не нарушило привычного образа старой Театральной площади (не очень старой — 200 лет). Объем современного оперного театра таков, что занимает почти всю отведенную землю. Из 12 528 кв. м площади участка под застройку было отдано 12 230,1 кв. м. Общая площадь здания — 79 114 кв.м.

Театральный комплекс развивается в глубину за пределы Театральной площади. Новый театр можно будет соединить со старым воздушными переходами над каналом, которые обогатят пространственную композицию. Но участок для освоения очень трудный и в градостроительном, и в техническом отношении (грунты). Его недостаточная длина по отношению к принятой технологической схеме не позволила устроить главный вход с площадью для накопления зрителей со стороны загруженной транспортом улицы Декабристов. Вход образовался сам собой с угла набережной Крюкова канала и довольно логично обоснован всей внутренней планировкой, которая требует расширения существующего моста, что пока не сделано, но было в окончательном проекте. Такой камерный вход, конечно, отличается оригинальностью и даже некоторой интимностью, что легко критиковать — дескать, отсутствует пафос с портиком и квадригой на торжественной площади, но он имеет и безусловные преимущества — набережная Крюкова канала на протяжении более 100 м стала владением Мариинки. Здесь закрыт проезд для машин, практически нет случайных пешеходов, никогда не будет стоянок. Только зрители и работники только этого театра. Невольно вспоминается пафосный фасад Большого театра в Москве на юру прохода от ЦУМа и Пассажа к станции метро и обратно. Площадь, по-столичному поделенная между четырьмя теа-трами, «Метрополем» и пестрой толпой посетителей скверов, заполнена случайным туристическим и прочим контингентом, не очень-то интересующимся классическим оперно-балетным искусством, что, вероятно, нормально для столицы. На Крюковом канале все получилось более камерно и более ограничено профессией. Но тут не хватает благоустройства — место, конечно, надо обживать.

Для реализации проекта пришлось пожертвовать прежней застройкой, которая, мягко говоря, ни в какой мере не являлась интересным элементом петербургского центра и часто меняла свое давно утраченное лицо. Я с детства помню этот неорганизованный квартал. В прошлом конструктивистский, а позже классический в духе соцреализма Клуб им. Первой пятилетки с очень плохой акустикой в фойе и провинциальном зале не вызывал никакой любви. Пожертвовали также полутиповой школой №243 (тоже не шедевр для города), переведя ее классы в школу №253 на канале Грибоедова. Обе школы были построены в 1930-х годах. Но вторая оказалась лучше. О жилых домах, беспорядочно разбросанных по участку, говорить не приходится. Существовал миф об остатках Литовского рынка, построенного Кваренги. Но этот рынок сгорел в огне русских революций, а его остатки — запущенное строение, грязное и исковерканное, с застроенными арками — нелепо прилепились к жилому дому, который ни в коей мере не являлся достойным отражением работ великого Кваренги. Фотографии, сделанные в 1990-х годах, не вызывают никакой ностальгии. Так что участок, отлично связанный с основным зданием, был выбран, безусловно, правильно. Бесцветный, забытый Богом и людьми квартал стал главным театром города.

Новое здание имеет семь надземных и три подземных этажа. Его высота и объем соответствуют сложившейся застройке улицы Декабристов (бывшей Офицерской). Ждали появления нового архитектурного шедевра. Но слишком яркий «шедевр» на задворках старого Мариинского театра выглядел бы достаточно странно и градостроительно неоправданно. Только стеклянный козырек над входом, скромный силуэт перголы над видовой площадкой эксплуатируемой кровли и гранитным амфитеатром, а также наклонный стеклянный витраж перед репетиционным залом оркестра наверху, над горизонтальной линией фасадов, отмечают особую породу здания. Новая претенциозная архитектура могла бы убить старую, легкоранимую, эклектичную, честно говоря, не отличающуюся самой высокой петербургской пробой, но уже привычную и любимую, освященную великими именами.

Именно поэтому ее следует оберегать от излишне нахального вторжения. Все свои творческие силы авторы, которые заканчивали проект, отдали внутренней организации театра, его технологии, акустике и созданию комфортной среды для зрителей и работников театра, ради чего все затевалось и чего не хватало в старом здании.

Об авторах
Кто же в конце концов стал настоящим автором осуществленного сооружения и какая организация взяла на себя ответственность за качество строительства и проектирования? Генеральным проектировщиком с 2008 года стало отечественное ОАО «КБ ВиПС» (КБ высотных и подземных сооружений), которое и довело работу до завершения и открытия, спасло зашедшую в тупик в 2007 году начавшуюся стройку. Почему? Куда делся победитель знаменитого конкурса на проект нового здания Мариинского театра Доменик Перро?

С 2008 года главные архитекторы проекта — Джек Даймонд, Мишель Лукасик, Мишель Треси, Игорь Седаков; руководитель проекта — Кшиштоф Поморски (2008-2013); главный инженер проекта — А.Мельников; ведущие архитекторы — П.Лукьянова, А.Анохина, М.Ефремов, М.Баделин, А.Гришин; дизайнер — И.Хлынова; театральные технологии — фирма TDM; акустика — фирма Muller ВВМ (Германия); главный зал — DSAI (Diamond Schmitt Architects), Muller ВВМ, FDAI и др.; фасады и интерьеры общественных зон — DSAI Джека Даймонда (203 главных помещения из 1000); инженерные системы — группа компаний «БКК», 000 «0ИС», 000 «ГК Охрана» [16].

Технологическая программа-задание была подготовлена компанией «ARTEC Consultation Inc.» (США) в 2002-2003 годах при участии консорциума Fabre/Scene/Setec (Франция) совместно с руководством Мариинского театра и рабочей группой по подготовке международного конкурса [5]. Уже в этой замечательно отработанной технологической программе были заложены все основные характеристики и требования к новой сцене и залу: акустика и шумозащита, планировка сценического пространства, способ загрузки и передвижения декораций, концепция механо- и электрооборудования, требования к лестницам, пандусам и эскалаторам. Была также определена схематичная конфигурация плана [17]. Так что разработчики программы могут считаться соучастниками строительства нового здания Мариинки, ибо именно выдающаяся его театральная технология производит самое сильное впечатление. Конечно, потребовались детализация, дополнительная разработка, неизбежные изменения на рабочей стадии и просто исполнение. Но основная идея уже была в конкурсной программе. Новые авторы успешно усовершенствовали все графики передвижения зрителей, работников театра и декораций. План построенного здания мало отличается от схемы, предложенной в конкурсной программе.

Конкурс 2003 года, собравший предложения выдающихся архитекторов нашего времени , был очень интересным и удачным. К сожалению, наиболее выразительный проект (на мой взгляд) оригинального образного решения Эрика Оуэна Мосса не встретил понимания ни у архитектурной общественности Петербурга, ни у жюри. Был выбран претенциозный проект Доменика Перро, яркий, но архитектурно бесформенный по экстерьеру, с очевидными ошибками в градостроительном масштабе и весьма сомнительными технологическими и конструктивными решениями, что и подтвердилось в ходе его дальнейшей разработки и оценки Госэкспертизой. Главное, его золотая мятая клетка никак не вязалась с окружающей застройкой. В 2007 году власти всерьез взялись за ситуацию вокруг строительства второй сцены Мариинского театра, объявили о проведении тендера на устранение ошибок в проектной документации, выявленных Госэкспертизой, и необходимости доработки проекта.

Контракт же с автором проекта — французским архитектором Домиником Перро — был приостановлен. «Новый проектировщик Мариинки-2, — писал «Коммерсант» 19 января 2007 года, — будет определен 15 февраля, и им станет, скорее всего, российская организация, а Доминику Перро будет предложен авторский надзор над реализацией проекта». Но дело было не в частных ошибках — не годилась сама идея Перро. И в конце концов от нее отказались. В 2008 году контракт с победителем конкурса был расторгнут [13] и генеральным проектировщиком был назначен ОАО «КБ ВиПС» [1]. Главным же архитектором зрительской части и фасадов Валерий Гергиев выбрал без конкурса (и правильно сделал!) канадца Джека Даймонда, что и обеспечило успешное завершение строительства. В свою очередь, сам Доминик Перро достаточно быстро отреагировал на заявление заказчиков: «Два года назад меня грубо отстранили от проектирования, два года, как меня нет в России, я не знаю, что происходило с проектом за это время. Легко обвинять отсутствующего и иностранца. Мне кажется, проще было бы сказать, что проект не устраивает министерство и не устраивает маэстро Гергиева, чем искать смешные предлоги и объяснять, что архитектор, который строит по всему миру, в Петербурге строить не в силах. Но им проще сказать, что Перро ошибся 400 раз, чем сказать: мы ошиблись и выбрали на конкурсе не тот проект» [13]. И ведь действительно выбрали не тот проект, и удивительно, что единогласно. Фактически новый генпроектировщик — ОАО «КБ ВиПС» — разработал всю конструктивную часть проекта и во многом архитектурную заново [1].

Для корректировки решений подземного объема ГАМТ-2 был организован Научно-консультативный совет, куда вошли виднейшие специалисты-геотехники из ведущих вузов, научных, проектных и производственных организаций Санкт- Петербурга и Москвы [1.С.10]. В июне 2010 года устройство подземного объема второй сцены ГАМТ было успешно завершено и начались интенсивные работы по возведению надземной части здания и монтажу театрального оборудования [1. С. И].

В программе-задании еще в 2002-2003 годах конкурсантам был предложен уже готовый технологический план театра, отступление от которого могло расцениваться как нарушение условий конкурса. Эта схема была использована и Перро, и последними авторами. Новый Мариинский — это результат напряженной работы большого интернационального коллектива, авторов и консультантов, разработчиков и советчиков, архитекторов, дизайнеров, технологов и конструкторов из ряда стран Европы, Америки и, конечно, России. Что же получилось?

Главное в здании оперного театра — это его демонстрационный комплекс: зрительный зал-сцена, оркестр, акустика и видимость. И в этом плане, по общему признанию, мы получили великолепный «инструмент» для исполнения произведений высокого искусства.

Зрительный зал
После внимательного осмотра внутреннее пространство нового театра ошеломляет богатством впечатлений в контрасте с первым ощущением неудовлетворенности фасадами. Архитектура театра и его богатство развиваются изнутри, и это имеет право на существование. Не театр ради фасада, а фасад ради театра. У великого творения флорентийского Ренессанса церкви Сан-Лоренцо до сих пор нет достойного фасада, хотя всемирно известный интерьер с капеллами пять веков вызывает восхищение.

Первое впечатление, что большой зрительный зал (высота более 18 м, глубина около 34 м) получился традиционной подковообразной формы с привычной ярусной системой. Вся отделка и форма зрительного зала подчинены созданию беспрепятственной видимости сцены со всех мест и идеальной акустики, что не всегда удавалось в наших старых театрах. Барьеры ярусов отделаны панелями из брусков светлого бука, а за ними стены облицованы твердым окрашенным в темно-серый цвет гипсом. Горизонтальные полосы из двух материалов, прихотливо извиваясь, создают удивительную цельность нового большого зала. Становится заметной его особенность — все боковые части бенуара, бельэтажа и двух верхних ярусов имеют два уровня мест для создания идеальной видимости. При этом достигается изысканная композиция «волнующихся барьеров», невиданная в других традиционных ярусных театрах. Особо выделена занимающая два уровня центральная ложа, по традиции ставшая фокусом ярусной композиции зала. Ее стены обиты кожей и украшены буковыми панелями и светильниками от «Сваровски». Но в нее и вокруг еще в двух уровнях виртуозно вписаны окна технологических помещений: видеопроекционной, светорегуляторной, светопроекционной, светоаппаратной, звукоаппаратной и т.д. В партере нет центрального прохода, так как он занял бы лучшие места.

Пол зала выложен дубовым паркетом на деревянной подложке поверх бетона, тоже ради акустики. Подвесной потолок из тонированного в светло-серый цвет гипса пластично изгибается, открывая технологические щели-рты разной ширины для выносных софитов постановочного освещения и прожекторов антрактного света. Люстры нет! Но освещение совершенно волшебное. Общую композицию зала украшают и объединяют светильники ярусов трех типов: скрытые за отгибом обшивки потолка, точечные по контуру барьеров, подчеркивающие рисунок плана, и вмонтированные между буковых брусков ограждения ярусов короткими отрезками слабые линейные, которые продолжают гореть во время действия. Кресла для зрителей, на вид простые, но удобные, хорошо вписанные в интерьер, изготовлены итальянской компанией «Эстель», а обивка — датской фирмой Danish Art Weaving (3).

Фойе
По контрасту со сдержанной эстетикой зала (там главный фокус должен быть на сцене) в фойе авторы не поскупились на эффектные средства. Их немного, но они яркие, масштабные и запоминающиеся. Это своего рода увертюра к главному залу, и зрители непременно достают свои фотоаппараты и мобильные телефоны, чтобы запечатлеть увиденное. Здесь целая система фойе на двух этажах с музейной экспозицией и боковыми кулуарами. Прежде всего — замечательные лестницы. Три главные — открытые в общее пространство с прозрачными стеклянными ограждениями — пронизывают все здание снизу доверху, выразительно подчеркивая его богатую композицию. Первая — овальная спираль — как бы вкручивает выходящих из тамбура в театральное пространство, ведет из входного вестибюля сквозь два уровня фойе к террасе на крыше — нестандартное для театра решение чем-то напоминает знаменитую спираль великого Браманте в Ватикане. Она особенно выразительна, если бросить взгляд снизу вверх, стоя прямо под ее центром. Вторая, казалось бы, симметричная по отношению к оси зала лестница отличается прямоугольной простотой. Вход-то в здание не симметричен, вот и лестница другая. Обе впечатляюще и зрительно надежно подвешены на металлических тяжах к верхней конструкции. Третья лестница — стеклянная! Тянется по прямой в одном направлении 33 м вдоль всего фасада на фоне вертикального ритма окон, создавая эффектную перспективу, и соединяет низ цокольного гардероба с верхним фойе на уровне верхних ярусов. Переход-балкон к центральной ложе бельэтажа, непринужденно извиваясь, пересекает нижний уровень высокого фойе (9,4 м). Именно эта система лестниц и проходов обеспечила удобную, идеальную систему зрительских потоков на входах и выходах. Стена вокруг зрительного зала на всех трех уровнях, включая вестибюль с гардеробами, облицована пластинами желтого оникса, подсвеченного изнутри. Этот мотив объединяет все зрительское пространство и создает ощущение праздника и торжественности. С овальной лестницы на промежуточном уровне заманчиво просматривается театральный буфет, еще выше над ним развивается верхнее фойе высотой более 10 м вдоль бокового фасада в открытый крутой амфитеатр с видом на старый театр. Это тоже представление. Предполагается, что он будет использоваться для образовательных проектов, интерактивных просветительных программ, камерных концертов и художественных выставок. Внизу амфитеатра стоит рояль, а наверху расположен еще один небольшой буфет. Всюду ощущение простора и хорошей столичной высоты. Пол отделан мрамором сорта «император». Простенки между окнами, которые выходят на улицу Декабристов и Крюков канал, облицованы бежевым юрским мрамором, как и остекленный фасад [3], обеспечивающий естественное освещение фойе в дневное время. Вечером фойе освещается люстрами, изготовленными на заказ компанией «Сваровски». Из левой части фойе, амфитеатра и буфета открывается исключительный по живописности вид на Мариинский театр на другом берегу канала. Это фасад 1957 года, сменивший фасад Шретера, был разработан в институте «Гипротеатр» архитектором Ивановым при выносе сценической части на канал [16]. Такого нет ни в одном театре: за стеклом фойе — театр-прародитель.

Все уровни зрительских фойе, кулуаров, вестибюля и буфетов соединены живописно скомпонованными вертикальными коммуникациями в виде лестниц, пандусов, эскалатора (к гардеробу) и лифтов. Эта часть здания тоже участвует в большом архитектурном спектакле, который продолжается и на эксплуатируемой крыше со стороны угла Крюкова канала и улицы Декабристов. На ней гранитный амфитеатр мест на 200-300, а за ним видовая площадка, с которой открывается роскошная панорама со старым Мариинским театром, с позолоченными куполами и изящной колокольней Николо-Богоявленского собора.

С крыши видны звездный купол Троицкого собора архитектора Стасова и вся застройка вдоль Крюкова канала, где за зеленью и крышами угадывается Никольский рынок, а с другой стороны — Новая Голландия. Я не знаю другого такого театра. Важно, чтобы технические службы здания справились с эксплуатацией этого важного элемента архитектуры. Но часто бывает, что инертность и ложная экономия оставляют эксплуатируемую крышу под замком.

Теперь о самом главном — о сцене и репетиционных залах. Осуществленное в соответствии с программой-заданием сценическое пространство нового театра не имеет аналогов в отечественной театральной архитектуре. При разработке его концепции были использованы самые передовые современные образцы, взято все самое лучшее из недавно построенных или реконструированных театров мира. Были использованы опыт реконструкции и лучшие технологические решения лондонского Ковент-Гардена, Королевской оперы Копенгагена, парижского театра Шаттле, оперы Бастилия и многие другие [3].

Основная сцена, видимая из зрительного зала слева и справа, имеет два полноценных кармана, близких по площади к ее видимой части с подвижными планшетами (16x16 м). За ней по центральной оси демонстрационного пространства расположена арьерсцена той же площади, а за ней большой, равный главной сцене, репетиционный зал высотой 13,8 м с галереями, где можно проводить полноценные репетиции вплоть до выпуска спектакля. Все это вместе с залом и оркестром образует грандиозную театральную анфиладу трансформируемой сценической системы, которую можно увидеть только на плане, так как все части этой структуры разделяются противопожарными и противошумовыми двойными занавесами и другими изолирующими устройствами, чаще закрытыми. Но ведь все они могут открыться, и тогда... За правым карманом расположена монтировочная сцена, в свою очередь соединенная с таким же по площади дебаркадером для разгрузки декораций и материалов, а сбоку с арьерсценой.

Трансформируемый оркестр
Размещается на трех подъемно-опускных платформах — одной в задней части и двух более крупных спереди. Оркестр может менять свой размер и высоту подъема. Оркестровая яма оборудована специальными акустическими панелями, позволяющими изменять форму ямы в зависимости от количества музыкантов и акустических требований. Максимальная площадь ямы — 170 кв. м, вместимость — до 120 оркестрантов [3].

Создается впечатление, что по количеству репетиционных помещений реальность превзошла конкурсную программу 2003 года. Такого в отечественной практике не бывает. Обычно к концу строительства все сокращается из-за нехватки денег. В здании имеются два профессиональных зала для репетиций хора. Один в подземной части со студией звукозаписи, другой с амфитеатром на верхнем этаже боковой части здания, обращенной к старому театру. При необходимости он может служить и малым концертным залом.

Совершенно особое удовольствие доставляет посещение репетиционного комплекса оркестра, расположенного над зрительным залом и нейтрализующего неизбежно огромную высоту сценической коробки. Это действительно целый комплекс, а не просто зал. Состоит из собственно зала, помещения для переодевания, индивидуальных репетиционных классов и дирижерских помещений, расположенных веером вокруг холла, а также подсобных и технических помещений (инвентарные кладовые, звукоаппаратная, санузлы, щитовая, венткамера и т.д.). Все эти пространства объединяет роскошный холл — в плане сегмент, соединенный с репетиционным залом огромным витражом и освещенный естественным верхним светом. Это одна из самых удачных интерьерных композиций во всем театре. Такой роскоши, мне кажется, нет ни в одном театре мира. Все это находится над главным зрительным залом с надежной акустической прослойкой из конструктивного технического этажа и осветительского подвесного потолка зала общей высотой от 4 до 9 м. Высота самого оркестрового зала под слегка наклонным потолком 7-8 м. Вся отделка стен, потолка и пола подчинена созданию идеального акустического климата. Даже светильники в виде шаров большого диаметра играют роль акустических рассеивателей звука. Перегородки между репетиционными залами и классами сделаны двойными с внутренними поглотителями звука. Вообще акустике, шумоpащите и звукоизоляции в здании уделено огромное внимание. В необходимых местах имеются акустические тамбуры, в сценическом пространстве — акустические перегородки, акустические раздвижные ворота и рулонные акустические занавесы. Они разделяют карманы и сцену, арьерсцену и репетиционный зал, монтировочную сцену и разгрузочный дебаркадер. Специальная звукоизоляция установлена во всех лифтовых шахтах.

Для защиты от внутренних источников шума объем здания разделен на 10 блоков, разграниченных акустическими швами, исключающими звуковые и ударные возмущения. Зрительный зал окружен специальным акустическим швом толщиной 100 мм, а перекрытие над ними некоторыми репетиционными залами выполнено в виде коробчатой монолитной железобетонной плиты с балками в двух направлениях. В репетиционных залах предусмотрены плавающие тяжелые полы, акустические потолки и специальные ограждающие конструкции, выполненные по принципу «помещение в помещении» [16. С. 174]. Особая конструкция защищает здание от внешних источников шума.

Поражает своей функциональной продуманностью вся закулисная часть театра. Здесь, кажется, все сделано для удобства работы и создания высокохудожественных спектаклей. Большое внимание уделено бытовым условиям работы всех работников театра. Полы в ряде помещений выполнены из итальянского террацо. Гримуборные обставлены светло-серой мебелью, хоть и петербургского производства, но вполне изящной, и оборудованы светильниками ручной работы [3].

Несмотря на множество авторов и смену генпроектировщика, можно отметить очевидное единство и цельность архитектурного решения всего комплекса сверху донизу, от парадных зрительских пространств до репетиционных и служебных помещений. Как все это получилось? Загадка! Ведь ближе к финалу казалось, что архитектура не удалась. И вдруг! Мы получили один из лучших оперных театров в Европе. Это уже подтверждено массой отзывов отечественных и зарубежных специалистов, профессионалов и просто доброжелательной публики. Читаем в «Тайме»: «Зал просто великолепен... ярусы из светлого дерева, великолепная акустика и отличный обзор. Закулисье театра — целый город: соединенные переходами сцены, мастерские и репетиционные залы с легкостью вместят весь немалый штат Мариинки (2500 человек). Здесь можно работать над пятью спектаклями одновременно или же одним щелчком мышки подавать на сцену гигантские декорации...» [Цит. по: 2. С.93]. «Экономист» пишет, что «Мариинский-2 — отличный проект. В театре есть зал на 2000 мест, сбалансированная акустика и универсальное техническое оснащение...» [Там же]. Наш талантливый художник-постановщик Зиновий Марголин (уж он-то знает) также отметил: «Это самый функциональный театр в стране и один из самых технологически оснащенных театров Европы... Я не сомневаюсь, что Мариинка-2 войдет в элитный клуб главных театральных пространств мира... Появилась площадка невероятного качества» [3].

Но существует еще тема — театр и город. Для Петербурга она особенно важна, а для его центра важнее втройне. Первое, что бросается в глаза, — отсутствие во внешнем облике нового здания навязчивых, набивших оскомину театральных и музыкальных символов (слава богу, нет ни масок, ни портика, ни квадриги, ни арфы, ни лиры, ни прочих эклектических украшений). Фасады здания индифферентны и как бы приглашают к свободному развитию в будущем, когда здание приживется и станет своим в городе. Эти фасады не дали Северной столице нового сильного художественного акцента, но и ничего не испортили. В этом можно увидеть определенную театральность — снаружи скупость средств, порождающая ассоциацию с рядовым домом нашего времени, но за стеклом, за клавишами вертикальных огромных окон — загадка из света и тени, блеск светильников и горящий оникс. Когда выходишь из театра, пораженный масштабом интерьерных композиций, качеством зрительного зала и его акустикой, комфортом для зрителей и работников театра, небывалыми для нашего театра условиями работы и т.д., как-то по-иному воспринимаешь и этот поначалу казавшийся безликим фасад. Видишь не просто наружную стену, но и то, что за ней угадывается. После посещения двух спектаклей и экскурсии по всему зданию, включая сцену, репетиционные и служебные помещения, старый любимый Мариинский театр внутри показался тесным, бедным, выцветшим — фойе, кулуары, вестибюль, буфет... Но, конечно, уникальный занавес Головина и зал по-прежнему вне конкуренции. Что касается упитанных алебастровых путти и витых золоченых колонок, то они хороши только как история и воспоминание о прошлом.

В скором будущем ожидается и реконструкция старого здания. Возможно, в ходе ее целесообразно использовать Крюков канал между двумя театрами как фестивальную театральную площадь, накрыв его трансформируемым полупрозрачным амфитеатром и окончательно затвердив главный вход в новое здание с набережной (или на время ввести в канал баржу со сценой и амфитеатром). Следует также обжить торжественно и по-петербургски берег канала вдоль нового фасада, заодно украсив его. Скамейки, зелень, современная скульптура сразу оживят пока что аскетический вид нового сооружения. В общем, необходимо разработать проект благоустройства набережной на самом высоком уровне, достойном лучшего театра страны. Предпосылки хорошие.

Об архитекторе Джеке Даймонде
Джек Даймонд родился в Южной Африке, получил звание бакалавра в Кейптаунском университете. В Оксфорде получил степень магистра политологии, философии и экономики. В Пенсильванском университете преподавал архитектуру на кафедре Луиса Кана. Переехал в Канаду, чтобы поступить в магистратуру Торонтского университета (1964-1970). Был профессором Йоркского и Техасского университетов, преподавал в Гарварде, Принстоне, Калифорнийском университете. С 1965 года Даймонд — практикующий архитектор в Торонто, работает в Канаде, США, Европе, на Среднем Востоке и в Азии. Его компания — обладатель государственных и международных наград в области проектирования. В 1989-м он получил награду Торонто в области искусства, дизайна и архитектуры. В 1995 году ему было присвоено звание доктора технических наук в Новой Шотландии. В 1996 году Джек Даймонд был назначен офицером Ордена Канады, а в 2001-м получил золотую медаль Канадского королевского архитектурного института. Это самые высшие гражданские награды, которых может быть удостоен канадец.

Джек Даймонд с архитекторами его бюро завершили работу над оперным домом для «Канадиан опера компани» в Торонто, проектируют новый театр в Вашингтоне для «Шейкспиар компани». Среди проектов бюро новый центр актерского мастерства, музей и галерея искусств, музей и галерея «Медсин хэт» в Албере, корпус биологических наук Университета Британской Колумбии, Университет МакГилл, а также Институт информатики и инженерии в Иерусалиме, Среди недавно завершенных проектов — Центр еврейской общины на Манхэттене, Министерство иностранных дел Израиля в Иерусалиме, корпус Виктории госпиталя Св. Мишеля в Торонто и посольство Канады в Праге [14]. Высшим своим достижением Джек Даймонд считает новое здание Мариинского театра в Санкт-Петербурге.

Литература

1. Проектирование и строительство подземной части нового здания (второй сцены) Государственного академического Мариинского театра: сборник научных статей / Под ред. В.А.Ильичева, А.П.Ледяева, Р.А.Мангушева. СПб., 2011,
2. Мариинский-2 // Звезды белых ночей. СПб., 2013.
3. Domus Novus Operarius // Мариинский театр. 2013. № 3-4.
4. Мариинка-2: взгляд изнутри // Мариинский театр. 2013. №3-4.
5. Мариинский II. Международный архитектурный конкурс на проект нового здания (второй сцены) Государственного академического Мариинского театра. СПб., 2003.
6. Малахиева А., Даянов Р. Расширение Мариинского театра: хорошо забытое старое? // Мариинский II. Международный архитектурный конкурс на проект нового здания (второй сцены) Государственного академического Мариинского театра. СПб., 2003.С.20-31.
7. Фабр К. Реставрация Мариинского театра в Санкт- Петербурге // Мариинский II. Международный архитектурный конкурс на проект нового здания (второй сцены) Государственного академического Мариинского театра. СПб., 2003. С.32-39.
8. Накажима Т. Создать выдающийся оперный театр // Мариинский II. Международный архитектурный конкурс на проект нового здания (второй сцены) Государственного академического Мариинского театра. СПб., 2003. С. 40-49.
9. Scenery Handling and Scenery Storage Systems // Competition Assignment. V. II a. St.Petersburg, 2002-2003.
10. Приложения к тому 1 программы-задания конкурса // Мариинский II. Международный архитектурный конкурс на проект нового здания (второй сцены) Государственного академического Мариинского театра. СПб., 2003.
11. Тарханов А. Золотая шапочка. Доменик Перро станет автором Мариинки-2 // Коммерсант; 30 июня 2003. №111/П.
12. http://newsru.com/cinema/22dec2006/ma.html
13. http://www.yoobulgaria.ru/dyn/pages/our_team
14. Справка об авторах и показателях, полученная в КБ ВиПС ГАМТ-2 8 июля 2013 года.
15. Архив главного инженера Мариинского театра С.А.Воль- нова (1930-1950-е годы). Т. 1011.
16. New Building of State Academic Mariinsky Theater // Competition Assignment. V. II a. Techhnical Information. International Design Competition. St.Petersburg, 2002-2003.

А.В.Анисимов